В № 28 «Восточной провинции» мы рассказали о женщине, которая прожила на территории Талицкого района 15 лет без паспорта или каких-либо других документов. Самое интересное, что эта история не произвела на окружающих шокирующего действия, поскольку таких, нигде не учтенных, имеется предостаточно, и эти граждане, как говорится, и в ус не дуют, пока жизнь не прижмет.
Об очередной истории мы узнали случайно. На имя Уполномоченного по правам человека в Свердловской области Мерзляковой Т.Г. пришло письмо из Талицкого городского округа. В нем автор рассказала о своей горемычной судьбе и просила помощи в получении нового паспорта взамен утраченного. Информация нас, конечно, заинтересовала, но пока мы собрались, чтобы пообщаться с этой женщиной, следы ее затерялись.
Удалось выяснить, что с осени прошлого года она находилась на излечении в туберкулезном отделении Буткинской больницы, но на днях была выписана за нарушение режима. О ее месте нахождения никто ничего не мог сказать, мы даже обращались в Буткинскую управу. Планировали связать с участковым — не мог же человек исчезнуть бесследно. Но поиски начали с больницы.
ВЫПИСАНА В НИКУДА
Как нам рассказала лечащий фельдшер Рыжкова Е.П., Ольга М., 1966 года рождения, поступила в отделение в августе прошлого года из областного туб. диспансера города Екатеринбурга, без паспорта ли каких-либо других документов. Не принять ее не могли, поскольку у нас межрайонное отделение и сюда присылают больных по распоряжению области. По сути, эта женщина — бомж, поскольку никакой информации о себе, своих близких и родных не сообщала, хотя в отделении всегда выясняют на всякий случай — мало ли что.
Пациентка с характером, примерным поведением не отличалась, употребляла алкоголь. Надо отметить, подчеркнула наша собеседница, что контингент здесь далеко не простой, много бомжей, которые привыкли жить на улице, не считаясь ни с какими порядками и требованием. Некоторые получают пенсию, вот ее вместе и пропивают. У Ольги здесь появился близкий друг, который доверял свою карточку с денежными накоплениями, вот она и бегала в магазин.
Была предварительная договоренность, далее рассказали нам, что приедет в больницу начальник управления социальной политики ТГО Алемасова Е.С., пообщается с Ольгой М., сфотографируют ее на паспорт. Но наша героиня накануне, говоря специфическим языком, много приняла на грудь, так что с трудом стояла на ногах, упала между кроватями, ударилась лицом. Понятно, что с синяком под глазом уже не могла идти речь о какой-то фотографии. В день приезда начальника Управления соц.политики она попросту спряталась. Ночь провела в отделении, а наутро самовольно покинула больницу, сказав на прощание, что больше сюда не вернется. Никто ее не выгонял. Но поскольку она ушла без разрешения, то ее выписали за нарушение режима. Самое интересное, что она на прощанье сняла у своего друга с карточки все деньги, оставив ему, в утешение, на расходы 100 рублей.
Лечащий доктор заверила, что в настоящее время Ольга не опасна для окружающих: у нее фаза рассасывания и уплотнения, свойственная для затихающего туберкулезного процесса. Можно говорить о возможном выздоровлении, если женщина снова не вернется туда, где она проживала в последние годы. А по ее рассказам она проживала, практически, на улице.
Куда она ушла, доктор не знает. Получается, что выписали ее на улицу, в никуда.
Правда, в больнице нам рассказали, что женщина звонила несколько раз и сообщила, что находится у своей приятельницы, с которой познакомилась здесь же, в больнице, когда та проходила здесь лечение. Нам даже по большому секрету сообщили адрес этой подруги.
«ЛЕЧЕНИЯ НИКАКОГО, ПИТАНИЕ ПЛОХОЕ, УХОД ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ…»
Нам удивительно везло: по указанному адресу в п. Троицком дверь нам открыла сама исчезнувшая Ольга.
Перед нами стояла женщина неопределенного возраста, но глубокой старухой ее нельзя назвать. Возможно, она когда-то была даже миловидной, но ясно одно: жизнь прошла по ней катком как трактор.
Старенькая одежда с чужого плеча, на ногах цветные китайские галоши, тусклые волосы собраны в хвост. Под правым глазом — побледневший синяк. Ногти с траурной каймой. Ольга разговаривает громко, не стесняясь, повествует о своих приключениях, иногда посмеивается, энергично жестикулирует руками. Видно, что передние зубы у нее черные, гнилые. В самом деле, жизнь ее не щадила.
Трудно сказать, все ли в ее рассказе правда, но нам ничего не остается, как поверить этому. Она — коренная свердловчанка. Жила с родителями и старшей сестрой на старой Сортировке. Окончила школу, но дальше родители не позволили учиться, хотя она поступила в мукомольное училище и даже немного побыла студенткой. Но они потребовали бросить учебу и идти работать. По ее словам, она была нелюбимым ребенком в семье, ей все запрещалось, родители помыкали ею, как хотели, а она, в отличие от сестры, им не перечила. Даже когда она вышла замуж, житья от них не было никакого. В 1988 году, после взрыва на Сортировке, они с мужем получили отдельную квартиру, но и тут она не смогла избавиться от родительского гнета. Рождение ребенка ничего не изменило. Постоянно цеплялись: родила не такого, нет назвали, кормишь не так, воспитываешь неправильно. Стали настраивать мальчика против нее.
В итоге они развели ее с мужем (история какая-то сюрреалистичная, но чего только в жизни не бывает!). Где-то в году 1995 -1996 (точно уже не помнит) семья распалась. У бывшего новая семья, в последний раз, когда она с ним встретилась, он производил впечатление благополучного человека, чего о ней не скажешь.
Но ее злоключения на этом не закончились, мать отобрала у нее ордер и ключи от квартиры, забрала сына и выставила ее, родную дочь, на улицу. Сына последний раз она видела, когда ему было 15 лет, сейчас — тридцать…
Где жила все эти годы? А где придется! У знакомых, случайных собутыльников, в подвалах, трассах, побывала в ночлежках. Поначалу даже работала в детском саду нянечкой, в больнице — санитаркой. А когда около двух лет назад потеряла документы, можно сказать, опустилась на самое дно. Ей уже не светило ничего хорошего. В момент какого-то просветления ноги принесли ее в реабилитационный центр. Заставили сдать анализы. Поначалу выявили запущенную пневмонию, положили в больницу, а через полгода перевели в областной туберкулезный диспансер, откуда отправили в Бутку.
Год она провела в больнице, вроде как ее подлечили, но у женщины ни капельки благодарности ни к самой больнице, ни к персоналу. На ее взгляд, здесь сплошное хамство, постоянно грубят, лечения никакого, кормят отвратительно, антисанитария, требуют, чтобы за собой прибирались сами. Слова, что, мол, там не курорт, вызвали еще большее возмущение. Видимо, она считает, что тот контингент заслуживает более нежного внимательного и бережного отношения. И ничего, что здоровье свое они оставили в трассах, подвалах, многодневных пирушках! Ну и что, что бомжи, ну да пьют! А лечение: в Екатеринбурге давали 20 таблеток, а здесь — всего одну. Может больше не надо? Нет, просто не лечат!
Одним словом, надоела ей вся эта обстановка мало романтичная и она отправилась восвояси. Ну, напилась на прощанье. А упала потому, что споткнулась через порог — глаз-то один плохо видит. Это как-то один молодой дружок в глаз засветил, что хрусталик повредил. Да, взяла деньги с карточки у приятеля: «он — друг не друг, а репей еще тот. Бог не сегодня-завтра его заберет. Зачем ему деньги? Я всего-то взяла на дорогу. Приврать он горазд!»
Ее напор, накал эмоций даже удивил: словно там, на больничных койках приводят в порядок здоровье герои каких-то сражений! А ничего, что государство тратит деньги на этих беспутных своих детей, вытаскивая их с того света, используя для этого деньги налогоплательщиков, наши с вами. Спустя какое-то время наша героиня, наверное, будет хлопотать о пенсии… Им все почему-то должны.
Пытаюсь перевести разговор в другое русло: сыну уже тридцать, вы, наверное, уже бабушка… Ни один мускул не дрогнул. Дальше то же самое: они от меня отказались, я им не нужна, значит, и они мне не нужны! Остается только гадать, что могло произойти такое ужасное, чтобы вытравить из души и сердца дочерние и материнские чувства.
В планах у Ольги: первое — получить паспорт, а дальше — возвращение в Екатеринбург, с документом ее возьмут в дом ночного пребывания (ночлежку), можно найти какую-то работу. Захочется ли, если привыкла быть вольной птицей, пусть и с гнездом в грязном подвале?
Е.Малова
фото О.Бучельникова
Интересует любая ваша проблема
